Что не так с военной кампанией против наркоторговли

Президент Дональд Трамп объявил в пятницу, что Соединенные Штаты уничтожили судно, перевозившее наркотики, в водах Южной Америки. Это уже третья подобная операция за последние несколько недель. Она последовала за двумя другими нападениями на корабли, подозреваемые в контрабанде наркотиков и управляемые венесуэльскими картелями. Подобные атаки рискуют стереть грань между борьбой с преступностью и ведением войны. Администрация Трампа права в том, что нелегальные наркотики наносят США больший ущерб, чем большинство вооруженных конфликтов. С 1999 года от передозировки опиоидами умерло более 800 000 американцев. Смертность от наркотиков остается на исторически высоком уровне: по оценкам, только в 2023 году от фентанила погибло около 76 000 человек (хотя в прошлом году эта цифра снизилась до 48 000). Это значительно превышает число американских военнослужащих, погибших в недавних войнах, таких как Ирак (4 418), Афганистан (2 349), и даже Вьетнам (58 220) и Корея (36 574). Однако США не могут объявлять войну всему, что причиняет вред американцам. В последние годы в автомобильных авариях ежегодно погибает около 40 000 человек; но страна не ведет войну против автопроизводителей. Американское право вместо этого полагается на систему уголовного правосудия или гражданские иски для противодействия широкому и устойчивому социальному вреду. На войне государства используют чрезвычайные полномочия против других государств, чтобы предотвратить будущие нападения на своих граждан и территорию. Наши военные и разведывательные службы стремятся предотвратить иностранные атаки, которые могут произойти в будущем, а не наказать за прошлые действия. Для выполнения этой упреждающей и защитной функции мы признаем, что наши военные и разведывательные силы должны действовать на основе вероятностей, а не определенностей, чтобы предотвратить угрозы, которые могут никогда не реализоваться. Правоохранительные органы, напротив, наказывают преступников за уже совершенные правонарушения. США давно рассматривают наркоторговлю как вопрос для системы уголовного правосудия. Разница в целях диктует использование различных инструментов. Федеральное бюро расследований и Управление по борьбе с наркотиками — а не вооруженные силы США — несут основную ответственность за пресечение контрабанды наркотиков (хотя военные могут играть вспомогательную роль). ФБР и УБН стремятся подорвать деятельность наркокартелей с помощью традиционных инструментов правоохранительных органов: сбора доказательств, ареста подозреваемых и заключения виновных в тюрьму только после суда. Смертельная сила может применяться только в случае необходимости для защиты сотрудника правоохранительных органов или другого лица от неминуемой угрозы жизни. Будучи сотрудником Управления юридического советника Министерства юстиции, я был на своем рабочем месте 11 сентября 2001 года. Я давал рекомендации, что США могут вести войну против «Аль-Каиды», не размывая границу между преступлением и войной. После 11 сентября США впервые объявили, что будут вести войну против организации, а не государства. Однако одни лишь наркокартели не представляют собой аналогичной угрозы, достигающей уровня войны. Преступления, как правило, совершаются для личной выгоды или обогащения, а не для достижения политической цели. Наркокартели используют убийства, похищения людей, грабежи и разрушения для создания дистрибьюторской сети, захвата территории у других банд, запугивания конкурентов или клиентов и даже для расправы с правоохранителями. Угрозы национальной безопасности, такие как террористические группы, могут в некоторых аспектах напоминать организованную преступность, но мафия и наркокартели не озабочены идеологией и в первую очередь стремятся удовлетворить свою жадность. Подобно государству, террористическая группа проводит атаки, которые являются высокоорганизованными, носят военный характер и направлены на достижение идеологических и политических целей. Террористическая группа может прибегать к преступлениям для финансирования, например, красть деньги или обманывать благотворительные организации, но террористические группы используют эти деньги на военные и разведывательные нужды, а не просто для накопления богатства. Осознанная политическая цель противника отличает войну от обычной преступности, которая существует на устойчивом уровне и которую общество никогда не сможет полностью искоренить. Согласно этим критериям, Белый дом может оправдать свои военно-морские операции в Южной Америке только в том случае, если докажет, что картели действуют как инструменты правительства Венесуэлы. Администрация Трампа уже выдвигала это утверждение для депортации венесуэльцев в Сальвадор. В своей прокламации от 15 марта, ссылаясь на Закон о враждебно настроенных иностранцах, Трамп заявил, что банда «Трен де Арагуа» ведет «нерегулярные боевые действия и предпринимает враждебные действия против Соединенных Штатов» и что она «действует совместно с «Картель де лос Солес», спонсируемым режимом Николаса Мадуро нарко-террористическим предприятием, базирующимся в Венесуэле». Он установил, что «Трен де Арагуа» «инфильтровала режим Мадуро, включая его военный и правоохранительный аппарат». В результате Белый дом пришел к выводу, что деятельность наркокартеля соответствует требованию закона о «вторжении или хищническом вторжении» со стороны иностранного государства, что позволяет депортировать любого гражданина Венесуэлы. Применение военной силы против картелей может втянуть США в войну с Венесуэлой. Однако конфликт, направленный конкретно против режима Мадуро, — это не широкомасштабная, аморфная военная кампания против нелегальной торговли наркотиками, которая нарушала бы американское право и Конституцию. Белый дом еще не представил убедительных доказательств в суде или Конгрессе того, что наркокартели стали орудием венесуэльского правительства. Такое доказательство необходимо для обоснования не только депортаций (которые только что были отменены консервативным Апелляционным судом США пятого округа), но и военно-морских атак в южноамериканских морях. Если администрация все же выполнит высокие стандарты, необходимые для объявления войны, это откроет дверь для другого набора сложных проблем: каждый член не только венесуэльских вооруженных сил, но и наркокартелей станет законной военной целью; США смогут атаковать и даже оккупировать территорию Венесуэлы; и все венесуэльцы здесь станут враждебно настроенными иностранцами. Однако признание состояния вооруженного конфликта с Венесуэлой предотвратило бы неправомерное использование инструментов войны для борьбы с вечной социальной проблемой преступности.