Как я чуть не написал биографию Тома Вулфа

Когда Том Вулф скончался в 2018 году, мир литературы потерял: автора бестселлеров («Костры амбиций», «Правильная вещь» и другие произведения художественной и документальной литературы); пионера «новой журналистики»; поборника реалистического романа в традициях Эмиля Золя и Теодора Драйзера; разностороннего интеллектуала, чьи интересы включали архитектуру, современное искусство и нейробиологию; непревзойденного летописца индикаторов социального статуса; и публичную фигуру, чей личный стиль делал его мгновенно узнаваемым даже для тех, кому так и не выпало удовольствие прочесть его работы. Он также был безжалостным, блистательным сатириком, высмеивавшим модные веяния и расхожие мнения. И я подозреваю, что именно по этой причине американские издательства, где подобные вещи считаются священными, по всей видимости, абсолютно не заинтересованы в публикации биографии Тома Вулфа. Я знаю это, потому что безуспешно пытался заинтересовать их такой книгой, и, похоже, никто другой над подобным проектом не работает. Предыстория такова: я был знаком с Вулфом с 1977 года, и спустя пару лет после его смерти я размышлял, о чем бы таком написать — в то время я был колумнистом Bloomberg, но с тех пор вышел на пенсию. Я решил, что моим читателям, профессионалам рынка облигаций, могло бы быть интересно проследить истоки того, как Вулф пришел к своему запоминающемуся описанию в «Кострах амбиций» того, чем именно занимаются продавцы облигаций. Вы, возможно, помните ту сцену. Однажды в пляжном клубе, членами которого являются семья Маккоев, дочь Шермана Маккоя, Кэмпбелл, спрашивает его, чем он зарабатывает на жизнь. Он начинает путаться в объяснениях, и его жена Джуди берет инициативу на себя, рассказывая дочери, чем занимается папа. Он разрезает пирог, объясняет Джуди, раздает кусочки, а крошки оставляет себе. Шерман унижен. И все же это удачный способ описать, чем занимаются продавцы облигаций. Я помню, как спросил Вулфа об этом за ужином примерно 25 лет назад. Он сказал мне, что услышал это описание от кого-то, кто знал бизнес, и я уже тогда задумался, нет ли за этой историей чего-то большего. Перенесемся на два десятилетия вперед. Я договорился о доступе к его архиву в Нью-Йоркской публичной библиотеке. Я не нашел того, что искал, по крайней мере, не сразу, но обрел новое хобби. Изучение архивов вызывает привыкание. Казалось, что в каждой коробке — а бумаги Вулфа занимают 236 коробок — хранился маленький подарок и немало загадок, которые предстояло разгадать, обычно перелопачивая несколько коробок. Так что раз в неделю, иногда дважды, в конце рабочего дня я отправлялся в библиотеку, следуя совету Роберта Каро исследователям: «Перелистывай каждую страницу». Я делал заметки и, в конце концов, фотографировал наиболее перспективные материалы. Спустя некоторое время я начал складывать свои заметки в свободное повествование, чтобы упорядочить в голове всё, что обнаруживал. И вот однажды за ланчем я спросил друга-писателя, какого объема обычно его книги. Около 75 000 слов, ответил он. Я развлекал его историями, которые собирал из архива Вулфа, и сказал: «Думаю, у меня уже набралось столько». Он сказал, что пора искать литературного агента, и предложил познакомить меня со своим. Агент и я обменялись неплохими письмами о моем проекте, связанном с Вулфом, но затем он попросту перестал отвечать, даже не попросив показать рукопись. В тот момент мне следовало бы заподозрить неладное. Но я по натуре оптимист. Я всегда слышал, что издатели хотят видеть готовый продукт, а не просто наброски или идеи, а у меня уже были заготовки для полной рукописи. Неужели никто не увидит потенциала в том, что я называл «Человек с Марса: Том Вулф покоряет Америку». Я был удивлен, что ни одна большая, авторизованная биография Вулфа так и не была опубликована, и даже не было заметно, чтобы кто-то над ней работал. Я ожидал, что такая работа непременно должна вестись, именно поэтому я представил свой труд как биографические мемуары — частью того, что я мог предложить, помимо глубокого погружения в архив Вулфа, было то, что я знал его на протяжении четырех десятилетий до его смерти. Я продолжал искать агента, зная, что крупные издательства хотят иметь дело только с ними, но также самостоятельно обращался в университетские издательства, зная, что они могут быть более восприимчивы к авторам с готовыми рукописями. Там мне тоже не повезло, причем без каких-либо объяснений. Это было обескураживающе, но затем, к моей радости, я нашел агента. Он сказал, что очарован рукописью и тем, что она говорит о Томе Вулфе, а также о журналистике той, особенно бурной, эпохи. Его оценка подтвердила ценность моего проекта. Агенты не тратят время зря. Он разослал рукопись по издательствам. Я действительно думал, что всё складывается удачно — в конце концов, речь шла о Томе Вулфе, и я сделал такие интересные открытия: о его времени в Йеле, его первой журнальной статье, его замысле «Правильной вещи», о том, почему Шерман Маккой начал свою литературную жизнь как писатель, а был перерожден в продавца облигаций «Повелителя Вселенной» (люди сегодня используют это описание для Уолл-стрит, даже не зная, что оно пришло от Вулфа). И о том, откуда взялась история с крошками от пирога. Через неделю агент связался со мной и переслал ответы издательств. Редакторы nonfiction в полутора десятке крупных издательств либо не оценили мой подход, либо не любили Тома, либо не жаловали жанр литературной биографии. Один заявил: «Я не испытываю достаточной страсти к Вулфу». Другой заметил: «Хотя я и восхищаюсь некоторыми ранними работами Вулфа в nonfiction, я не поклонник его романов». В письме агента был вопрос: «Ваши мысли?» Что ж, мои мысли, мои подозрения, состоят в том, что издательская индустрия не заинтересована в полной истории человека, написавшего «Человек во всей полноте», потому что он писал слишком откровенно и без должного пиетета о расе, сексе и статусе. Конечно, каждый разочарованный начинающий автор найдет причины винить во всем недалеких издателей, но поражает то, что, судя по всему, нет никакого интереса к истории жизни Вулфа как таковой. Тем временем я недавно прочел книги разного качества о его современниках — Хантере Томпсоне, Джоан Дидион и Джимми Бреслине. Это, безусловно, странно. На этом история могла бы и закончиться. Но в наше время писатели могут обойти посредников вовсе и публиковаться онлайн. Что я и делаю еженедельно на Substack с мая, рассказывая свою историю о Вулфе в формате сериала. Я надеюсь, что однажды какой-нибудь просвещенный издатель все же поручит работу биографу. Эти коробки полны сокровищ.