Правая активистка попробовала стать традиционной женой. Это чуть не сломало её.

Лорен Саутерн, одна из самых известных правых инфлюенсеров во время первого срока Дональда Трампа, впервые стала вирусной благодаря видео 2015 года под названием «Почему я не феминистка». Тогда 19-летняя блондинка утверждала, что женщины имеют преимущества во многих сферах жизни, включая споры об опеке над детьми и выход из абьюзивных отношений. «Феминистки невольно создают мир обратного сексизма, к которому я не хочу принадлежать», — заявила она. Однако оказалось, что антифеминизм не защищает от мужского насилия. Новая книга Саутерн, «Это не настоящая жизнь», рассказывает о столкновении консервативной идеологии с реальностью. Она привлекла внимание заявлением о том, что Эндрю Тейт, известный мизогин, обвиняемый в торговле людьми, совершил над ней сексуальное насилие в Румынии в 2018 году. (Тейт это отрицает.) Но наиболее показательной частью книги стало описание её мучительных попыток вписаться в образ «традиционной жены», что довело её почти до суицида. Её история могла бы стать предостережением для молодых женщин, стремящихся к тому образу жизни, который она когда-то пропагандировала. Несмотря на присутствие нескольких заметных женщин в администрации Трампа, правые всё активнее пытаются вытеснить женщин из публичной сферы. Часть этого давления исходит от откровенных патриархов в Республиканской партии. Но есть и женские инфлюенсеры, представляющие домохозяйство как идеал благополучия — побег от бездушной рутины работы. Этот новый традиционализм, подогреваемый соцсетями, набирает силу в момент, когда рабочие места становятся ещё менее дружелюбными к женщинам. Многие матери покидают рынок труда, отчасти из-за возвращения офисной работы и ухудшения условий, но некоторые делают это добровольно, следуя тренду на «традиционных жён». У Саутерн было больше причин, чем у большинства, чтобы уйти в культ домашнего очага. Её антифеминистское видео принесло ей международную известность, и вскоре она путешествовала по миру как символ онлайн-реакции. Она раздавала листовки с провокационными лозунгами, продвигала идеи о «геноциде белых» в Южной Африке и брала интервью у радикальных философов. Именно в этот период, по её словам, произошло нападение со стороны Тейта. Её политические взгляды сделали травму особенно сложной для осмысления. «Быть жертвой не помогло бы моему делу», — написала она. После этого её жизнь, по её словам, «развалилась». Она мечтала сбежать от собственной известности и необходимости создавать всё более провокационный контент. Поэтому, встретив мужчину, который хотел осесть, она с радостью отказалась от карьеры, став домохозяйкой и матерью. Она публиковала фото выпечки и селфи, демонстрируя, как быстро восстановилась после родов. Но в реальности её жизнь превратилась в «ад». Она переехала с мужем из Канады в Австралию, где оказалась в почти полной изоляции. Муж относился к ней с презрением, и она отвечала на это попытками стать ещё более идеальной женой. «Я вкладывалась в это вдесятеро: готовила, убирала, надевала платья и каблуки, чтобы встретить его», — писала она. Но это не помогло: муж оскорблял её, возвращался поздно и постоянно угрожал разводом, если она не подчинялась. В конце концов, когда она ослушалась его, поехав в Канаду к семье, он объявил, что брак окончен. К тому времени она передала ему большую часть своих сбережений. Ей с сыном пришлось переехать к родителям, а затем в дешёвый домик в лесу. Она осталась без средств, полная стыда и потерявшая интеллектуальные ориентиры. Её книга — не попытка либерального «искупления». Хотя она утверждает, что потеряла интерес к политике, она не отказывается от нативистских взглядов, которые помогли ей построить аудиторию. Она не извиняется, например, за попытку заблокировать лодку, спасавшую мигрантов в Средиземном море. Но хотя она не вызывает особой симпатии, это может сделать её критику «традиционной культуры» более убедительной — сложно заподозрить её в профессиональной выгоде от книги, которая разозлит все политические лагеря. Каждые несколько десятилетий Америка переживает новый виток псевдотрадиционализма, где женщинам предлагают искать спасения от жестокого мира в домашнем хозяйстве. В 1950-х идеализация домохозяйки последовала за вытеснением женщин с рабочих мест после Второй мировой. В 1980-х, как писала Сьюзен Фалуди в «Бэклэше», медиа убеждали женщин, что истинная свобода — в браке и материнстве. В 2003-м вышла статья «Революция отказа», рассказывающая о женщинах, добровольно уходящих из карьеры. Наверное, некоторые женщины счастливы, отказавшись от амбиций ради семьи. Но часто те, кто поддаётся гендерному откату, потом жалеют об этом. Через десять лет после «Революции отказа» появился заголовок: «Поколение отказа хочет вернуться». В 2007 году Лесли Беннеттс писала: «Я не могу сосчитать, сколько женщин говорили мне, что надеялись на поддержку мужей, но в итоге остались одни, не готовые содержать себя и детей». Особенно опасно связывать судьбу с мужчиной, принадлежащим к интернет-субкультуре, одержимой женским подчинением. К сожалению, те, кому больше всего нужно это услышать, вряд ли прислушаются к феминисткам среднего возраста. Им придётся столкнуться с этим в собственной жизни — или в кураторских образах на экранах.