Что дальше, товарищ Трамп?

Возможно, нам следовало предвидеть это. В свой первый срок Дональд Трамп не стеснялся использовать свою президентскую трибуну для атаки на любой институт, который вмешивался в его уникально искаженную экономическую философию. Он резко критиковал председателя Федеральной резервной системы Джерома Пауэлла за повышение процентных ставок. Он устраивал разносы компании Harley-Davidson за перенос производства и рабочих мест за границу, чтобы избежать последствий его торговой войны. Он угрожал компании Boeing из-за перерасхода средств на строительство новых самолетов Air Force One и дал Америке предварительный обзор его применения пошлин в качестве оружия. Те стычки бледнеют по сравнению с вмешательством и даже вымогательством со стороны Трампа 2.0 — действиями, которые временами напоминают государственно-ориентированный капитализм Китая. Господин Трамп силовым путем вмешивается в нашу экономику способами, чуждым традиционным республиканским принципам, чуждым даже тому, за что выступали более интервенционистски настроенные демократы, и совершенно противоречащим любому разумному представлению о том, как следует управлять отношениями между правительством и бизнесом. Наиболее заметно то, что он сейчас пытается уволить Лизу Кук, члена Совета управляющих ФРС — действие сомнительной законности, которое может иметь серьезные негативные последствия для нашей экономики. Всего несколько дней назад он заставил Intel, испытывающую трудности полупроводниковую компанию, отдать правительству США почти 10 процентов акций компании в обмен на гранты, полученные во время администрации Байдена. (Это произошло после того, как он потребовал отставки генерального директора Intel в этом месяце и передумал несколькими днями позже). Мне не известен ни один случай, по крайней мере за время моей жизни, когда правительство получало бы долю в компании просто потому, что могло это сделать. Добавьте это к длинному списку способов, которыми господин Трамп подрывает верховенство закона, один из важнейших принципов, лежащих в основе нашего экономического успеха. Когда речь идет о частном секторе, у правительства, безусловно, есть важная роль. Разумное регулирование и налоговая политика имеют центральное значение для обуздания потенциальных излишеств капитализма. Когда мы отстаем в критически важном промышленном секторе, имеющем последствия для национальной безопасности, как в производстве полупроводников, такое законодательство, как закон о CHIPS и науке, который направлен на укрепление американской полупроводниковой промышленности путем предоставления миллиардов долларов субсидий, может сыграть полезную роль. Когда рынки терпят неудачу, как это произошло во время финансового кризиса, Вашингтон должен заполнить этот пробел. В начале 2009 года, когда Барак Обама вступил в должность президента, автомобильная промышленность была на грани катастрофы (в отличие от сегодняшних более благоприятных условий). Меня попросили возглавить рабочую группу по автопрому с четкими инструкциями подходить к проблеме, как к любому коммерческому инвестированию, — но с уклоном в сторону спасения этих знаковых компаний в то время, когда экономика, казалось, находилась в свободном падении. В последующие месяцы рабочая группа из 14 человек, в основном с опытом работы в частном секторе, проводила комплексную проверку и выполняла анализы, которым мы были обучены в частном секторе, и регулярно представляла их господину Обаме и его помощникам. Наши рекомендации тщательно обсуждались в самых высших кругах Белого дома, прежде чем президент принял окончательные решения в марте. К лету компании были реструктуризированы в процессе банкротства и вышли из него меньшими, более стройными и в значительной степени избавленными от долгов. И хотя правительство получило мажоритарную долю в General Motors в обмен на помощь в размере почти 50 миллиардов долларов, мы не заняли ни одного места в совете директоров и не получили никаких особых прав. «Наша цель состояла в том, чтобы поставить Дженерал Моторс на ноги, сохранить подход невмешательства и быстро выйти из дела», — сказал тогда господин Обама. Это позволило компании успешно сосредоточиться на своей основной миссии — продаже автомобилей и получении прибыли. Затем правительство полностью избавилось от своей доли собственности. Такой подход — вмешательство только во время кризиса и минимизация участия правительства — разительно контрастирует с тем, как господин Трамп управляет своими интервенциями. Его стиль стрельбы от бедра мечется от одной крайности к другой, используя силу правительства необычайными способами, которые уменьшают предсказуемость и порядок, которых бизнес жаждет от Вашингтона. Его капризность особенно заметна в полупроводниковой промышленности. В дополнение к его вторжению в Intel — постоянной доле, а не временному владению, которое мы взяли в Дженерал Моторс — господин Трамп также активно внедряется в Nvidia, крупнейшую в мире полупроводниковую компанию, чипы которой критически важны для бума искусственного интеллекта. В апреле господин Трамп фактически запретил Nvidia экспортировать свои чипы H20 в Китай, только чтобы ослабить эти правила после того, как компания согласилась перечислить 15 процентов этих доходов правительству. (Это может нарушать конституционный запрет на налогообложение экспорта.) Тем временем отмена ключевых положений закона о снижении инфляции, продвигаемая господином Трампом, уже привела к отмене новых проектов в экосистеме электрификации автомобилей. В том же духе господин Трамп не позволил состояться предложенному поглощению U.S. Steel компанией Nippon Steel до тех пор, пока правительству не была предоставлена «золотая акция», дающая Вашингтону право вето на широкий спектр корпоративных действий, включая определение зарплат сотрудников и изменение названия компании. Торговля была любимой площадкой господина Трампа для его версии промышленной политики, где пошлины являются излюбленным оружием. Он сравнил Соединенные Штаты с «гигантским универмагом», где он управляющий. «Я владею магазином, и я устанавливаю цены, и я скажу: "Если вы хотите делать покупки здесь, вот что вы должны заплатить"», — сказал он в апреле журналу Тайм. Его пошлины дорого обходятся этим компаниям: Дженерал Моторс недавно заявила, что пошлины сократят ее прибыль в этом году на 4–5 миллиардов долларов; Ford оценивает, что его прибыль пострадает на 2 миллиарда долларов. Все это разумно можно назвать вымогательством.