Суть языка Трампа в одном трёхбуквенном слове

Решение президента Трампа переименовать Министерство обороны в Министерство войны скептики могут посчитать глупым отвлекающим маневром, а сторонники — блестящим ребрендингом. Историки могут рассматривать это как возвращение символа из прошлого нации. Я лингвист. С этой точки зрения, исполнительный указ возник не на пустом месте, и это была не просто попытка политического отвлечения внимания. Это полностью согласуется с тем, как Трамп использует — или злоупотребляет — языком. Министерство войны было создано первым Конгрессом для надзора за вооруженными силами новой нации. Администрация Трумэна изменила название на Министерство обороны в 1949 году, после выделения Военно-воздушных сил из состава Армии, и объединила их вместе с Военно-морскими силами под одной крышей. Трамп утверждает, что с тех пор американские военные «никогда не сражались ради победы». По словам нашего главнокомандующего, «Мы могли выиграть каждую войну, но мы действительно предпочли быть очень политкорректными, или «проснувшимися», и мы просто сражаемся вечно». Возвращение к старому названию, согласно этой теории, поможет нам вернуться к старой миссии. Я оставлю наблюдателям, или любому, кто просто обладает сознанием, решать, было ли ведение боевых действий Америкой «проснувшимся» в Корее и Вьетнаме. Трамп, однако, прав в том, что между «войной» и «обороной» есть разница. «Война» — это активное действие; «оборона» — реактивное. «Война» подразумевает начало сражения; «оборона» подразумевает вступление в любой бой, который вам навязали. Учитывая, как последовательно он использует язык в качестве инструмента для того, чтобы досадить своим оппонентам, неудивительно, что он отдает предпочтение «войне». Даже самые позитивно звучащие неологизмы Трампа являются актами определенного рода вербальной агрессии. Я иногда останавливаюсь, чтобы поразиться тому, что Палата представителей приняла нечто с фактическим официальным названием «Закон об одном большом, прекрасном законопроекте». Это дурацкое, крикливое название — шумный ответный удар по противоположным взглядам, попытка заглушить неудобные факты хвастовством. Это лингвистический щелчок полотенцем в раздевалке. Каждый демократ в Конгрессе, несколько республиканцев и толпы людей по всей стране считали законопроект трагедией. Чтобы Трамп, тем не менее, назвал его большим и прекрасным, как будто это одно из его зданий или прическа, было насмешливым «Ха-ха!» от Нельсона Мунца из «Симпсонов». Сюда же относится неформальность формулировки. «Большой Прекрасный Законопроект»? Представьте, что Тринадцатая поправка, отменяющая рабство, была бы озаглавлена «Съешьте Это, Сецессионисты!». Больше того же самого — это почти навязчивое использование Трампом превосходной степени. Инфляция причиняет людям боль «как никогда раньше». «Никто никогда не видел ничего подобного» нашему иммиграционному кризису. У Трампа «самые большие митинги, самые невероятные митинги в истории политики». «Преступность мигрантов» «происходит на уровнях, которые никто не считал возможными». Для Трампа сказать что-то — значит утвердить это, заявить в том же духе, что это правда и что ее истинность не может быть подвергнута сомнению. И это идеально сочетается с многочисленными восклицательными знаками, которыми он украшает свои посты в социальных сетях. Или рассмотрим новую привязанность Трампа заканчивать твиты словами «Благодарю за внимание к этому вопросу». Типичный пример появился 17 июля, когда он разместил пост о поздравительной записке, которую он, якобы, написал Джеффри Эпштейну: «The Wall Street Journal напечатала ФАЛЬШИВОЕ письмо, предположительно для Эпштейна. Это не мои слова, не так, как я говорю. Кроме того, я не рисую картинки. Я сказал Руперту Мердоку, что это обман, что ему не следует печатать эту фальшивую историю. Но он это сделал, и теперь я подам на него в суд, и на его третьесортную газету. Благодарю за внимание к этому вопросу! ДТ». Это использование может показаться озадачивающим или не соответствующим характеру. Неужели Трамп действительно думает, что людей нужно просить обращать на него внимание? Но он не проситель, искренне умоляющий уделить ему быструю минуту мирового времени. Его просьба пропитана едким сарказмом. Она подразумевает возмущенное нетерпение самой идеей, что кто-то может не обращать внимания или, более того, не согласиться. Это агрессивное, несдержанное закатывание глаз. Мы снова в раздевалке. Этот импульс также объясняет его странные модели использования заглавных букв. «Я вижу, что Высоко Переоцененный Брюс Спрингстин едет в иностранную страну, чтобы плохо говорить о Президенте Соединенных Штатов. Никогда не любил его, никогда не любил его музыку или его радикальную левую политику», — написал он 16 мая. Люди не писали существительные в английском языке с заглавной буквы таким образом с 1800-х годов. Тогда заглавные буквы иногда использовались для выделения основных понятий или для придания риторической весомости. «Когда в ходе человеческих событий, — начинается Декларация независимости, — становится необходимым для одного народа расторгнуть политические связи, которые соединяли его с другим, и занять среди сил земли отдельное и равное положение, на которое законы природы и природы Бога дают ему право, уважительное отношение к мнению человечества требует, чтобы он объявил причины, побудившие его к отделению». Трамп делает это не по этой причине. Он делает это, чтобы ударить. Если что-то не нравится ему, это не мошенничество, а Мошенничество, не фальшивая история, а Фальшивая История. Ненормативная лексика — это еще один способ ударить. Отсюда и то, как он украшает свою угрозу подать в суд на Руперта Мердока в твите об Эпштейне. Это язык человека, чье вербальное послание миру — одна долгая безжалостная насмешка. Один Бог знает, что будет дальше. Изменение Министерства юстиции на Министерство мести?