Почему покушение на Кирка — предупреждение для левых

В страстной речи в подкасте Чарли Кирка в понедельник вице-президент Джей Ди Вэнс заявил, что американские левые имеют гораздо более сильную склонность, чем правые, оправдывать или прославлять политическое насилие. Как и большинство людей, имеющих доступ в интернет, за последние несколько дней я видел, как гораздо больше людей, чем мне хотелось бы, оправдывают убийство. Если вы зарабатываете на жизнь спорами о политике, и особенно если вы регулярно выступаете с консервативных позиций в публичном пространстве, очень трудно не воспринимать это крайне лично, не чувствовать, что завеса приподнята и обнажена некая всеобщая угроза. В то же время, я не совсем согласен с формулировкой вице-президента. Опросы, на которые он ссылается, показывающие, что либералы с большей вероятностью, чем консерваторы, оправдывают радость от смерти оппонента, могут улавливать нечто реальное (об этом ниже), но опросы чувствительны к формулировкам вопросов и политическим колебаниям, и далеко ходить не надо, чтобы найти опросы эпохи Байдена, показывающие большую симпатию республиканцев к насилию. Если бы я собирался смело обобщать, я бы предположил, что американские левые с большей вероятностью поддерживают и оправдывают тот вид протестной политики, который может привести к беспорядкам и нарушению гражданского порядка, а также с большей вероятностью поддерживают усилия по лишению платформы, эффективность которых зависит от страха, что выступающий может в итоге быть атакован. (Это, опять же, обобщение; я признаю, что правые тоже могут устраивать беспорядки и лишать платформы.) Но когда дело доходит до политически мотивированных убийств, стрелки с крайне правыми и неонацистскими взглядами являются слишком обычным явлением. И, как я уже много раз утверждал, огромное количество недавних убийц и массовых стрелков не вписываются аккуратно в обычные партийные категории, и наша эпоха тревожности порождает монстров, которые не поддаются идеологическому описанию. Однако, основываясь на том, что нам известно на данный момент, похоже, что убийца Кирка, вероятно, имеет понятные, левые мотивы. И если эти мотивы не являются доказательством того, где сейчас находятся левые, они все же могут служить предупреждением о том, куда может зайти их радикальное крыло. Даже если многие убийцы не являются обычными политическими деятелями, в американской жизни бывают периоды, когда волна насилия связана с определенными идеологическими настроениями. Мы видели, как это произошло слева в пределах живой памяти — в 1970-х годах, когда акты ультралевого терроризма стали повседневной чертой американской жизни. (Если вы сомневаетесь в этом описании, вам стоит прочитать книгу Брайана Берроуза «Дни ярости», историю 2015 года.) Оглядываясь на ту эпоху, левая радикализация, казалось, следовала за рухнувшими утопическими ожиданиями — пик либерализма «Великого общества» уступил место кризису и ответной реакции, вера в то, что Новые Левые могут обновить Америку и править ею, уступила реальности, что избиратели Ричарда Никсона действительно были молчаливым большинством. Из этого осознания возникло множество апокалиптических мыслей, радикализма, приправленного отчаянием, и все это усугублялось социальным хаосом и наркокультурой той эпохи. Наше время иное, но в недавнем опыте американского прогрессивизма есть отголоски 1960-х и 1970-х годов. Вера в почти неизбежный левый вектор истории, гарантированное многорасовое демократическое большинство, уступающая место повторяющимся потрясениям популистской эпохи. Период исключительного культурного влияния, революционного рвения, соединенного с институциональной властью, который достиг пика в 2020 и 2021 годах и с тех пор растворяется. Настойчивое утверждение, что выборы 2024 года имели экзистенциальные ставки, что на кону была сама демократия, за которым последовало сокрушительное поражение. Фоном служат апокалиптические страхи, прежде всего страх перед изменением климата, на фоне технологической трансформации, которая оставила многих молодых людей без опоры в семье и дружбе. Как давний наблюдатель за прогрессивизмом извне, я никогда не видел его настолько тревожным и неуверенным — настолько боящимся будущего, настолько неуверенным в собственных целях, настолько экзистенциально тревожным и укрывшимся в бункере. В той мере, в какой опросы, показывающие большую готовность левых радоваться смерти оппонента, кажутся правдоподобными, они являются особенно токсичными проявлениями этого бункерного менталитета; они согласуются с опросами, показывающими, что прогрессивисты с большей вероятностью разрывают связи с друзьями и семьей из-за политических разногласий. И они также перекликаются с данными, показывающими большую депрессию и тревогу среди молодых либералов и снижение рождаемости у прогрессивистов по сравнению с консерваторами. Все это часть одной и той же мрачной траектории.